Аналитическая философия: становление и развитие

В отечественной философской литературе понятие аналитическая философия (далее в тексте — АФ) лишь недавно получило достаточно широкое распространение. Им обозначают одно из наиболее влиятельных направлений современной философской мысли Запада. При этом как в русской, так и в зарубежной литературе встречаются различные, даже противоположные, трактовки данного понятия. У нас об АФ серьезно заговорили лишь в 80-е гг., хотя исследование конкретных концепций аналитиков осуществлялось и до этого.

Мы будем говорить о двух смыслах, в которых уместно употреблять данное понятие. В узком смысле под АФ мы будем понимать доминирующее направление в современной англоязычной философии. Интересно, что речь идет о философском направлении, история которого хронологически совпадает с нашим столетием. Подобное обстоятельство, разумеется, заставляет задуматься о дальнейшей судьбе этого направления на рубеже нового века. По данному вопросу высказываются самые разнообразные мнения и некоторые из них представлены в настоящей антологии (см. статьи Н. Решера, Р..Рорти, Б. Страу-да и X. Патнэма).

В широком смысле слова АФ можно квалифицировать как определенный стиль философского мышления. Он характеризуется такими, например, качествами, как строгость, точность используемой терминологии, осторожное отношение к широким философским обобщениям, всевозможным абстракциям и спекулятивным рассуждениям. Для философов аналитической ориентации сам процесс аргументации подчас не менее важен, чем достигаемый с его помощью результат. При этом аргументированной убедительности, логичности выводов отдается явное предпочтение перед их эмоциональным (или каким-либо иным) воздействием. Язык, на котором формулируются философские идеи, рассматривается не только как важное средство исследования, но и как самостоятельный объект исследования. Многие аналитики — хотя и не все — предпочитают опираться на формальную логику, эмпиристскую методологию и данные науки. Конечно, некоторые из перечисленных качеств присущи и другим направлениям западной философской мысли. Но ни в одном из них эти качества не являются преобладающими.

Предложенное широкое определение аналитического стиля философствования, разумеется, позволяет включать в АФ весьма разнообразные явления. Так и происходит в действительности. Данная философия не представляет собой единой школы, ориентирующейся на жестко сформулированный набор принципов. Правильнее, на наш взгляд, говорить об аналитическом движении в философии XX столетия, по аналогии, скажем, с феноменологическим движением. Можно добавить к сказанному еще, что представители различных направлений современной философской мысли рассматривают АФ как своеобразную метафилософскую дисциплину, которая может служить основой для широкого обмена мнениями. Дискуссии на Всемирных философских конгрессах последних лет демонстрируют не только нарастание интегративных тенденций, но и то, что терминология и подходы аналитической философии все более осваиваются мировым философским сообществом.

Как в отечественной, так и в зарубежной литературе сложилось немало стереотипных представлений об АФ, которые требуют коррекции. Так, рассмотрим соотношение понятий АФ и неопозитивизм. Известно, что долгое время в наших публикациях фигурировало только последнее название. Согласно господствовавшей точке зрения, неопозитивизм представляет собой третий — новейший — этап эволюции позитивистской философии. В таком плане любая строгая философия, уделявшая значительное внимание логико-лингвистической стороне обсуждаемых вопросов, однозначно квалифицировалась как неопозитивизм. Последний же характеризовался как субъективный идеализм и феноменализм, дополненный некоторыми идеями современной логики. Изучение истории аналитического движения в XX столетии свидетельствует, однако, о другом. Позитивистские черты были присущи лишь отдельным разновидностям АФ на определенных этапах ее развития. Так, несомненно, позитивистская тенденция преобладала в концепциях членов Венского кружка, в некоторых физикалистских теориях 40-х—50-х гг. и связанных с ними попытках создания «унифицированной науки». Позитивистская окраска также свойственна «натурализированой эпистемологии», не усматривающей принципиальной разницы между философским и естественнонаучным знанием, и некоторым другим течениям. Тем не менее ошибочно на основе отдельных эпизодов из истории аналитического движения категорически оценивать его как неопозитивизм. Ведь концепции многих ведущих аналитиков, как наглядно показывают материалы антологии, имели четко выраженную антипозитивистскую направленность. К сожалению, констатация краха программы Венского кружка до сих пор воспринимается многими как окончательный приговор любой возможной разновидности АФ. Но выявленные реальные слабости и противоречия этой амбициозной программы (крайняя антиметафизическая установка, односторонний индуктивизм, верификационизм и редукционизм в методологии науки, резкая дихотомия аналитического и синтетического, феноменализм в эпистемологии и пр.) в историческом плане способствовали преодолению этапа логического позитивизма. Воинствующее неприятие традиционной философской («метафизической») проблематики сменилось интересом к ее освоению новыми логико-лингвистическими методами.

В 70-е—90-е гг. АФ претерпела существенные изменения, которые в известном смысле можно охарактеризовать как прогрессивные. Ее роль в культуре и образовании стала более заметной. Аналитики начали осваивать новые для себя проблемные области и оперативно реагировать на различные веяния в общественной жизни. Более явной стала связь АФ с традициями классической философской мысли прошлого. Это опровергало взгляды тех, кто считал, что АФ окончательно порывает со всеми формами «традиционного» философствования. Принято считать АФ продолжением и законной наследницей британской эмпиристской традиции. В значительной мере это действительно так. Однако следует учитывать, что у истоков данной философии не только Т. Гоббс, Д. Локк, Д. Беркли, Д. Юм, Д. С. Милль, но и Аристотель, Р. Декарт, Г. Лейбниц, И. Кант, Ф. Брентано. Непонимание этого обстоятельства сказывается и на оценках и интерпретации АФ — таких ее разновидностей, например, как ранние учения Б. Рассела и Л. Витгенштейна.

Обратимся теперь к другой теме. На разных этапах развития АФ та или иная аналитическая дисциплина играла роль своеобразного лидера. Если последовательно проследить этот процесс, то представится следующая картина. Так, на раннем этапе ведущей дисциплиной была «философия логики» (это название ввел Рассел) и связанная с ней антипсихологистская эпистемология. На следующем этапе уже эпистемология, получившая более эмпиристскую окраску (в особенности у логических позитивистов), выходит на первый план. В центре внимания аналитиков 60-х—70-х гг. оказывается проблематика философии языка, а позднее — философии сознания (philosophy of mind). Интересная ситуация сложилась в АФ последних лет, когда среди аналитических дисциплин на первый план начала выходить политическая философия[1]. И это явление достаточно симптоматично, ибо АФ теперь не только осваивает новые проблемные области (например, тендерную проблематику, вопросы биоэтики, искусственного интеллекта, права и многие другие), но и стремится преодолеть стереотипный образ ее как консервативной и чисто академической дисциплины, искусственно изолированной от процессов в общественной и культурной жизни. Акцент, сделанный на политической философии, в которой, разумеется, используются характерные аналитические процедуры, отражает данную тенденцию и изменившиеся настроения аналитиков. Кстати, в предыдущие периоды переход на лидирующую позицию происходил более плавно: так, скажем, философия сознания долгое'время выступала как дополнение философских теорий языкового значения.

Положение лидера той или иной аналитической дисциплины на огределенном этапе, разумеется, не следует преувеличивать. Исследования в других проблемных областях отнюдь не прекращаются. Кроме того, в согласии с возникшей еще в античности традицией корпус аналитических дисциплин обязательно включает три главные составные части: онтологическую (метафизика), логико-эпистемологическую и этическую. Наличие последней также опровергает мнение об АФ как исключительно сциентистском по духу направлении в западной философии. Феномен лидирующей дисциплины отличается в наши дш от того, что имело место в прошлом. Сейчас для АФ не характерно выдвижение широких программ или теоретических манифестов (это бнло свойственно, например, логическим позитивистам 20-х—30-х гг.). Исследования приняли более специализированный характер, а выдвижение на первый план политической философии, отмеченное выше, обусловлено скорее внешними причинами (обсуждение статуса АФ в сравнении с другими областями знания и вопроса о ее роли в куньтуре), чем имманентным развитием самой этой философии. Помимо этого новейшей АФ не свойственно заимствование и экстраполяция концептуального аппарата «лидера» на другие дисциплины, что имело место в прошлом.

* * *

Исследователи АФ выделяют различные ее виды и этапы развития. В настоящую антологию, представляющую собой первое у нас достаточно полное введение в проблематику этой философии, мы стремились включить наиболее репрезентативные явления ее главных этапов. Книга дает представление как об историческом развитии АФ от ее ранних вариантов до новейших теоретических построений, так и способствует выявлению концептуального ядра и стилистических особенностей, присущих АФ на всем протяжении ее эволюции. Такое концептуальное ядро связано прежде всего с осмыслением аналитиками характера и предмета своей деятельности, роли языка для философии[2], а также центральной проблемы познания — проблемы истины. Разумеется, в публикуемых текстах обсуждаются и многие другие вопросы, а именно, специфика сознания и его отношение телесному (физическому), возможность моделирования психической деятельности, соотношение семантических категорий и пр.

Материал онтологии условно (используя хронологический критерий) можно разделить на несколько частей. Во-первых, выделяются тексты «классического» периода становления философского анализа, к которым следует отнести тексты Б. Рассела, Ф. Рамсея, Р. Карнапа, Ф. Вайсмана и отчасти А. Тарского. Статья Рассела «Логический атомизм», написанная в 1924 г., в сжатом виде дает обзор всего, что было достигнуто данным философом к тому времени. А ведь первая четверть века была, на наш взгляд, наиболее плодотворной во всей долгой творческой эволюции кембриджского философа. В отличие от своих публичных лекций 1918 г. по логическому атомизму, здесь автор предлагает естественнонаучное обоснование доктрины, подробно объясняет роль логических конструкций (физическое событие, материя, субъект и др.) в познании. Особый интерес вызывает рассказ Рассела о полемике с идеалистической теорией внутренних отношений. Данная полемика, как известно, оказалась важным отправным пунктом для всего аналитического движения, а самого английского философа привела к построению плюралистической онтологии, в основе которой была логика> внешних отношений.

Небольшая статья рано умершего коллеги Рассела по Кембриджу Фрэнка Рамсея (1903—1930) показывает его складывавшееся представление о философии как деятельности по прояснению мышления и о той роли, которую играют в этом определения. Знаменитая статья одного из лидеров Венского кружка Р. Карнапа является своеобразным манифестом раннего — радикального — этапа логического позитивизма. Она может служить крайним выражением антиметафизических настроений «континентальных» аналитиков в 30-е гг. В ряде других статей данной антологии (например, в статьях Б. Страуда и Д. Дэвидсона) обосновывается совершенно иная позиция по отношению к метафизической проблематике, что наглядно демонстрирует эволюцию взглядов аналитиков в этом принципиальном вопросе. «Младший» член Венского кружка Ф. Вайсман долгое время сотрудничал с Л. Витгенштейном. Материалы об их беседах в конце 20-х—начале 30-х гг. существенно дополняют наши представления о «среднем» периоде идейной эволюции Витгенштейна, творчество которого получило широкое освещение в отечественной литературе в последние годы[3]. Статья знаменитого польского логика и математика А. Тарского, кстати, разделявшего некоторые философские идеи логического позитивизма, содержит краткое изложение семантической концепции истины для формализованных языков. Данная концепция, как известно, служит экспликацией нашего интуитивного представления об истине как соответствии реальности. Позитивистское настроение автора статьи проявляется, в частности, в декларируемой им нейтральности концепции истины по отношению к собственно философским спорам (реализм — идеализм и пр.). Впоследствии американский философ Дэвидсон доказал применимость семантического определения истины и для естественных языков. В публикуемой нами статье он показывает, как семантическая концепция истины способствует выявлению онтологической (метафизической) подосновы языка.

К «классическому» этапу эволюции АФ, безусловно, должна быть отнесена и деятельность кембриджского философа Д. Э. Мура. Ведь именно Мур вместе с Расселом, подняв «бунт» против господствовавшего в Великобритании в конце XIX — начале XX в. учения Абсолютного идеализма, разработал основополагающие установки аналитического подхода. Однако, в отличие от Рассела, опиравшегося на новую — математическую — логику, Мур обратился к естественному языку и способам выражения в нем реалистических убеждений здравого смысла, в том числе и убеждения в существовании внешнего мира[4]. Его «защита здравого смысла» и метод лингвистической перефразировки явились одним из источников поздней позиции Витгенштейна, а также лингвистической философии, представленной в настоящей антологии такими именами, как Г. Райл, Д. Остин и П. Стросон, деятельность которых была связана с Оксфордским университетом. Их творчество условно можно отнести ко второму этапу эволюции АФ.

Статья Райла не просто вводит читателя в проблематику лингвистической философии, но и конкретно демонстрирует возможности анализа центральных понятий этой философии: «обыденное» и «употребление». В отличие от аналитиков первой волны, Райл убежден в том, что повседневный дискурс не поддается формализации. Статья Остина, осуществляющего тончайший анализ выражений английского языка, призвана прояснить употребление в естественном языке предложений со словом «истина». При этом оксфордский аналитик четко различает предложение как таковое и утверждение, которое является прежде всего носителем истинностных значений — истины и лжи. Необходимо, по мнению Остина, учитывать ситуативность и конвенциональность употребления слова «истина», понимать, что есть масса других употреблений языка, помимо «соответствия фактам».

Лекция Стросона — младшего из названной группы оксфордских аналитиков (р. в 1919 г.) — затрагивает проблематику более позднего периода АФ — противостояние коммуникативно-интенционального подхода к языку (который разделяет сам Стросон, а также Остин в своей теории «речевых актов», П. Грайс, трактовавший языковое значение в контексте намерений говорящего с целью воздействия на аудиторию, Д. Сёрл в своей иллокутивной логике и многие другие) и подхода сторонников так называемой формальной семантики (в лекции упоминается только Дэвидсон, но главной мишенью критики Стросона является его коллега по Оксфорду М. Даммит). Противостояние этих подходов сохраняется и в новейшей философии языка. Поэтому читателю будет интересно ознакомиться с аргументами обеих сторон.

Даммит, основная известность которого в западном философском мире приходится на 70-е—80-е гг., представлен в онтологии статьей «Истина». При изучении текста статьи следует принимать во внимание ее несколько необычный стиль, связанный с тем, что в ее основе лежит публичная лекция аналитика. В противовес сторонникам коммуникативного подхода Даммит видит задачу философии в выявлении формальных механизмов, делающих возможной передачу и понимание языкового значения от говорящего к слушающему. При этом он сочетает семантическую терминологию Фреге с идеями математического интуиционизма. В последнем он видит альтернативу реализму и логическому принципу бивалентности. Даммит — главный представитель антиреалистической (инструменталистской) тенденции в новейшей западной философии.

Включенная в антологию короткая статья Э. Геттиера по своему уникальна. До публикации ее автор был практически неизвестен. И хотя в дальнейшем Геттиер почти ничего не написал, ни одно серьезное исследование в области эпистемологии теперь не обходится без учета результата, достигнутого в данной статье 1963 г. А результат этот имеет негативный характер, что, тем не менее, ни в коей мере не снижает его значимости. Дело в том, что Геттиер доказал, что определение знания как «истинного и обоснованного мнения» (имеющее, кстати, корни в древней философии) не содержит достаточных условий для квалификации чего-то в качестве знания. Негативный результат американского философа стимулировал аналитиков на формулировки иных определений знания.

Статья американского аналитика М. Маккинси вводит читателей в новейшую проблематику философии языка. Он рисует противостояние двух основных трактовок языкового значения: интерналистской, имеющей корни в картезианской теории ментального, и экстерналистской, получившей распространение в 70-е—80-е гг. нашего столетия и представленной в современной аналитической литературе С. Крипке, Д. Капланом и X. Патнэмом[5]. Согласно последней трактовке, значение выносится из внутреннего ментального мира говорящего и рассматривается как внешний, социальный феномен. Собственная позиция автора статьи заключается в доказательстве возможности создания теории значения, учитывающей все новейшие достижения в этой области и сохраняющей при этом определенные черты интерналистского подхода. Главное условие такого решения, по мнению, Маккинси, — отказ от Пропозициональной теории, рассматривающей пропозицию как основной носитель истинностного значения. Статья швейцарского философа Г. Кюнга также касается вопросов семантической терминологии, в частности, теории референции, как она сложилась в работах Рассела и Фреге. При этом автор проводит сравнение подобной терминологии с соответствующей терминологией феноменологической философии. Он приходит к выводу о наличии известного параллелизма точек зрения англосаксонского логико-философского анализа и «континентальной» феноменологии, отдавая, правда, некоторое предпочтение последней. Статья Кюнга — характерный пример исследования, написанного в жанре философской компаративистики.

В одном смысловом поле со статьями Маккинси и Кюнга находится и статья ведущего американского философа У. Куайна, также посвященная семантической проблематике, рассматриваемой, правда, в более широком контексте языкового обучения. Главная цель статьи — показ того, как возникает «объективная референция». Кроме того, в статье так или иначе затрагиваются и другие аспекты оригинальной концепции гарвардского аналитика. Куайну в силу ряда причин (одна из них — труднопереводимость его языковых конструкций) до сих пор не везло с изданиями на русском языке. Можно надеяться, что публикуемый нами текст в какой-то степени заполнит этот пробел.

Одной из наиболее интенсивно развивающихся в последние годы аналитических дисциплин является философия психологии. В настоящей антологии данная дисциплина представлена текстами Д. Ден-нета и Д. Федора и Ч. Чихары. Деннет — один из самых плодовитых не сегодняшний день американских философских авторов — в публикуемом тексте оценивает принципиальные споры в области онтологии сознания. Он решительно выступает против сторонников отождествления ментального и физического, а также дуалистов. Позиция Деннета, в целом следующего линии Райла, изложенной в книге «Понятие сознания», заключается в учете специфики употребления ментальных (интенциональных, прежде всего) терминов в естественном языке, что, по мнению аналитика, снимает дилемму: тождество — дуализм.

Д. Фодор, соавтор статьи об операционализме, является не только известным философом, но и психологом-когнитивистом. Цель статьи — выработать альтернативу так называемому логическому бихевиоризму, уходящему своими корнями в идеи позднего Витгенштейна[6] и разделявшемуся Райлом, Куайном и многими другими. Авторы в жесткой аналитической манере аргументирования (статья весьма сложна для восприятия и требует максимальной концентрации внимания) стремятся обосновать возможность небихевиористского подхода к обучению ментальным терминам.

Вопросы философии психологии и обучения языку так или иначе затрагиваются в статьях Д. Сёрла и братьев Дрейфус. Однако центр их внимания смещен в другую область, а именно, в область возможности компьютерного моделирования психики человека, его интеллектуальной деятельности, в частности. Авторы публикуемых статей известны своими предостережениями в отношении чересчур оптимистичных прогнозов в этой области. Так, Сёрл выступает против «сильной» версии искусственного интеллекта, приписывающей совершенному электронному устройству человеческую способность понимания и обучения. Знаменитый мысленный эксперимент американского философа, получивший название «Китайская комната», призван показать, что манипулирование формальными символами, лежащее в основе «вычислительной» модели сознания, не дает понимания смысла высказываний. Как подчеркивает калифорнийский философ, компьютерным программам присущ синтаксис, но у них совершенно отсутствует семантика. Последняя же не может рассматриваться в отрыве от интенциональности языка и субъективности сознания. Аргумент «Китайской комнаты» был задуман его автором в противовес распространенным толкованиям теста Тьюринга на интеллектуальность[7].

Философ Хьюберт Дрейфус (Стюарт Дрейфус — специалист по компьютерным системам) в своих последних публикациях несколько смягчил раннюю позицию, отвергавшую возможность моделирования психики. В публикуемом нами тексте Дрейфусы по-прежнему выступают против «вычислительной» модели и «атомистического» подхода к сознанию. X. Дрейфус, в отличие от многих американских аналитиков, прекрасно знает «континентальную» философию (в США он, к примеру, считается ведущим специалистом по Гуссерлю, Хайдеггеру и Фуко). Это дает ему основание подчеркивать перспективность холистского подхода в компьютерном моделировании нейронных сетей. А философское обоснование для этого он находит в работах позднего Витгенштейна и Хайдеггера. Статья Дрейфусов вообще интересна тем, что новейшая проблематика искусственного интеллекта рассматривается в ней в широком историко-философском контексте.

В антологию включены два текста, в которых дается критическая оценка АФ и делается довольно пессимистический прогноз относительно ее перспектив. Составитель антологии исходил из того, что читатель должен познакомиться и с позициями многочисленных оппонентов АФ, тем более, если речь идет о таких крупных фигурах, как Решер и Рорти. Специалист в области философии науки, Н. Решер рассматривает основополагающие идеи АФ со времени их возникновения в работах Рассела, Мура и Витгенштейна. При оценке новейшего состояния этой философии он различает ее доктринальную (идеологическую) сторону, которую считает умершей, и методологическую, которая еще способналгриносить результаты.

Более известна оппозиция англосаксонскому философскому анализу со стороны Р. Рорти. До 70-х гг. он сам был одним из ведущих аналитиков США, причем в ряде вопросов отстаивал наиболее крайние позиции (например, по проблеме сознания и психики в целом придерживался линии элиминативизма, согласно которой развитая нейронаука в будущем позволит полностью исключить слова ментального словаря, используемые для описания психических процессов). Причины радикального изменения позиции Рорти многочисленны: тут и разочарование в результатах деятельности аналитиков, в их сознательной изоляции от злободневных вопросов современной гуманитарной культуры, и влияние «континентальных» идей (герменевтика, деконструктивизм), и, наконец, обращение к истокам национальной философской традиции, наиболее ярко выраженной в классическом прагматизме. Статья Рорти показывает, как изменился в последние годы общественный и академический статус АФ.

Публикуемые тексты гарвардского философа X. Патнэма взяты из одного из последних сборников его статей. Среди всех действующих на сегодня аналитиков Патнэм выделяется особой широтой обсуждаемых вопросов: его интересы (и познания) простираются от квантовой теории и математической логики до проблем современной демократии и образования, а также истории американской философии, в которой он отдает предпочтение прагматистской традиции. Свою общефилософскую позицию, начиная с 80-х гг., он характеризует как «внутренний реализм», который противопоставляет метафизическому реализму и релятивизму (к последнему он, между прочим, относит взгляды Рорти и французских постмодернистов). В статьях Патнэма читатель найдет развернутые аргументы в пользу новой версии философского реализма.

Текст калифорнийского аналитика Б. Страуда можно рассматривать как своеобразный комментарий к другим текстам, включенным в антологию. В известном смысле статья носит обзорный характер: в ней представлены основные этапы и направления эволюции аналитической философии. Особый интерес для читателя представит сопоставление публикуемого в антологии текста Рассела с оценкой его философии Страудом. В целом американский исследователь приходит к выводу, что новейшая АФ возвращается к свои истокам, в ней возрождается интерес к метафизической, онтологической проблематике, который был отчетливо выражен в начальный — «классический» — период.

Составитель настоящей антологии не ставил своей целью максимально полно представить все разновидности АФ. В книгу включены наиболее характерные и значительные материалы, которые отражают основную проблематику и альтернативные типы философского анализа, а также главные исторические периоды и этапы эволюции рассматриваемой философии. Имеется еще огромное множество заслуживающих внимание текстов, написанных философами-аналитиками, работа по переводу и изданию которых на русском языке, надеемся, будет продолжена. Данная же антология избранных текстов по АФ может быть полезна всем, изучающим основные направления современной мировой философской мысли, в особенности интересующимся вопросами «строгой» эпистемологии, онтологии, философии языка и философии психологии. Материалы, включенные в антологию, думается, способны заинтересовать также логиков, лингвистов, психологов, специалистов в области информатики и искусственного интеллекта.

А.Ф. Грязнов

[1] См., в частности, статьи, вошедшие в сборник «Современный либе-раизм: Ролз, Дворкин, Берлин и др.» М.: Дом интеллектуальной книги, Прогресс-Традиция, 1598. — 248 с

[2] Специально этот вопрос рассматривается в публикуемом тексте канадского философа И. Хакинга, который переход от философской классики к периоду анализа связывает с изменением объекта исследования: на место «идей» приходят лингвистические сущности — предложения.

[3] См. например: Людвиг Витгенштейн: человек и мыслитель. М, 1993; Людвиг Витгенштейн Философские работы. Ч. 1, ч. 2 (кн. 1). М, 1994; Людвиг Витгенштейн. Дневники 1914—1916. Томск, 1998.

[4] См.: Мур Д. Э. Доказательство внешнего мира // Аналитическая философия. Избранные тексты. М, 1993.

[5] Патнэм X. Философия сознания. М.: Дом интеллектуальной книги. - 240 с

[6] См.: Грязное А. Ф. Л. Витгенштейн и некоторые современные проблемы философии психологии // Вопросы философии, 1998, №5.

[7] Более подробно см. в нашем переводе книги Сёрла «Сознание, мозг и наука» // Путь, 1993, №4, с. 3-66.